Генерал-майор Леонид Иванов:
«Верховный Главнокомандующий очень высоко оценил нашу деятельность»
- Леонид Георгиевич, оборона Крыма, Сталинградская операция – каждая из этих страниц вашей боевой биографии заслуживает отдельного рассказа. Но сегодня, в день вашего профессионального праздника, мне бы хотелось поподробнее поговорить с вами о военной контрразведке «Смерш», которой в наступающем году исполнится 70 лет…
- Да, 19 апреля 1943 года были ликвидированы особые отделы и созданы органы контрразведки «Смерш» Наркомата обороны. Такое постановление подписал Верховный Главнокомандующий.
- Как было воспринято вами и вашими товарищами это необычное название – «Смерш»?
- Хорошее название, боевое…
- Как конкретно происходило это преобразование? Что-нибудь в вашей жизни сразу изменилось?
- Поначалу немногое. Просто мой начальник сказал, что мы теперь не особый отдел НКВД, а военная контрразведка «Смерш» в составе НКО и теперь у нас не спецзвания, а звания военные…
- А по службе что было нового?
- Скажу честно, что в тот период для нас, тех работников, кто был на переднем крае, в прифронтовой полосе, никаких совещаний, чтоб задачи определить, не было. Но мы сами понимали, что раз мы теперь работники Наркомата обороны, то мы такие же офицеры, как все, и все приказы наркома Сталина на нас распространяются. Связь с войсковым командованием мы поддерживали, как и ранее... Задачи наши были общеизвестные: борьба с агентурой противника, с изменой Родине, с дезертирством, членовредительством, зафронтовая работа, оперативные игры, информирование командования о моральном состоянии…
- То есть получается, что как бы «сменили вывеску» - и всё?
- Нет, совсем не так! Просто многое приходилось делать, как говорится, «с колёс». Вскоре почти все заместители генерал-лейтенанта Виктора Семёновича Абакумова, начальника Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР, разъехались по фронтам, чтобы побеседовать с работниками, которые работали в боевой обстановке, и с учётом их опыта создать новую инструкцию, новое положение о правах и обязанностях контрразведки. К нам в начале июня приехали генерал-лейтенант Николай Николаевич Селивановский, 1-й зам. Абакумова, и генерал-майор Николай Кузьмич Ковальчук, начальник управления контрразведки Южного фронта. Я был в это время старшим оперуполномоченным отдела контрразведки «Смерш» 51-й армии – в 3-м отделении, которое руководило всеми отделами контрразведки бригад, дивизий и корпусов армии.
Со мной они дольше всех беседовали – часа два, и чувствую, что мною заинтересовались. Потом Селивановский говорит начальнику контрразведки нашей армии: «Товарищ Никифоров, подпишите приказ о назначении майора Иванова зам. нач. 3-го отделения». Никифоров: «Товарищ генерал, он не майор, он капитан!» Селивановский: «Товарищ Ковальчук, подпиши приказ о присвоении капитану Иванову звания майора». Ковальчук говорит: «Будет исполнено!» А мне: «Считайте, что вы уже майор, нацепите майорские погоны!» В общем, я стал сразу и майором, и зам. нач. отделения…
Работа нашей военной контрразведки совершенствовалась, но и противник на месте не стоял. Поначалу немцы не очень большое внимание уделяли разведке – надеялись на блицкриг, агентов забрасывали к нам без особой подготовки, без серьёзных «легенд». А тут они уже хватились. Были созданы разведорганы, школы, набирали туда из изменников, из пленных. Обучали! И документы подделывали очень хорошо - классно, прямо скажем. «Легенды» были продуманные: чаще всего якобы возвращались из госпиталей, а таких «излечившихся» на самом деле были многие тысячи; забрасывали в основном самолётами – на большую глубину. Помню, как шла подготовка к Ясско-Кишинёвской операции, это август 1944 года. Командующий 5-й ударной армией генерал-лейтенант Николай Эрастович Берзарин, он меня знал хорошо лично, ставит задачу: «Ребята, сделайте всё, чтобы противник ничего не узнал о подготовке к наступлению!» И вдруг один пастух сообщает, что в районе Фрунзевки были выброшены с парашютами пять человек.
- Немецкая разведка?
- А кто же ещё? Представьте, известно время и место выброски – и никаких данных, ни фамилий, ничего! Я возглавлял группу, и за восемь дней мы их всех выявили!
- В Ясско-Кишинёвской операции участвовали войска 2-го и 3-го Украинских фронтов – порядка миллиона двухсот пятидесяти тысяч человек. И среди них найти пятерых, о которых вы ничего не знали?!
- Я с группой работников выехал в район Фрунзевки. Нашли пастуха: «Дед, а тебе не приснилось? Вдруг мы тут впустую работать будем?» Клянется, божится – видел! Хорошо, поехали на место. «Где ты стоял?» - «Вот тут». - «Где они были?» Показывает, что примерно метрах в 800 приземлились. Едем туда. Мы знали, что когда они приземлялись, то парашюты зарывали. Начинаем искать, где разрыхлённая свежая земля, тыкаем её щупами. На второй день нашли - пять парашютов, такие красивые, шёлковые. Значит, точно, – выброска состоялась. А как искать, если ни фамилий, ни примет - ничего нет? Тогда я направил двух своих работников на север, двух – на юг, на запад и на восток. Опрашивать местных жителей, кого они видели подозрительных. Особенно в форме. И ведь как повезло! Один мужик, который косил траву, говорит: «Вчера ко мне подошли два солдата. Я удивился – форма у них такая свежая, чистенькая. «Откуда идёте?» – «Из Глинова!» И рукой махнули. А Глиново-то там!» Спросил он у солдат закурить – те ему сигарету предложили. А ведь солдатам давали махорку! Это немцы сигареты курили! Потом, говорит косарь, появилась машина с военными – те двое переглянулись и пошли быстро-быстро.
Он молодец – ещё и заметил на одном вещмешке цифру «23»! Мешки-то одинаковые, и солдаты, чтобы не попутать, писали или фамилию, или цифру. Мы дали команду во все отделы контрразведки искать солдата, особенно прибывшего в последний день, у которого на вещмешке было бы написано «23».
- Да уж, сюжет у вас получается, пожалуй, покруче, чем в классическом «В августе 44-го…». Хотя время – то же самое!
- Вот именно… Особое внимание мы обратили на запасной 194-й полк. Обычно туда приходило пополнение, их там обучали, а потом маршевыми ротами направляли в боевые части. Начальник там был Степанов – докладывает: «Нашёл солдата – “23”!» Я срочно выехал в полк. Встречаемся. «Ты откуда прибыл?» - «Из Тамбова».
- Так вы же сам тамбовский!
- Ну да, так повезло! Спрашиваю: «Куда ранен?» - «В ногу». – «Покажи рану». Рана есть, но не очень серьёзная рана. Расспрашиваю: «На какой улице лежал? В каком отделении? Как сестру звать? Как врача?» Он сказал. Позвонили по ВЧ в Тамбов – ничего не подтвердилось… И города он не знает! Всё понятно! «Дай твою книжку!» Немцы наши солдатские книжки здорово подделывали: цвет, буквы – всё точно! Но у нас скрепка была железная, солдатик поносит – справа и слева от ржавчины следы. А у них – никелированная, никаких следов. Книжку посмотрел – никелированная скрепка. Но он не колется, как говорится! Тогда вызвали косаря, с которым он встречался, – он, как косаря увидел, упал на колени: «Ой, я решил явиться с повинной!» - «С какой повинной? Мы тут второй день с тобой говорим, ты всё не признаёшься!» В общем, выдал он и второго солдата, который был с ним в этом полку, и ещё одного, который был в форме капитана. Сказал: «Мы его не видели, он был накрыт какой-то палаткой, но знаем, что капитан и имя его – Михаил».
- Этих данных оказалось достаточно, чтобы разыскать?
- Если знать, как ими распорядиться, то достаточно. Мы отправились в отдел кадров нашей 5-й ударной армии: «Да, - подтвердили нам, - капитан Михаил такой-то…» - и приметы назвали, добавив: «Часа два назад он уехал к месту назначения!» Оказалось, его назначили офицером в оперативный отдел 32-го корпуса! Там он вполне мог получить данные о предстоящем наступлении – сроки, силы и т.д., потом выехать на передний край под видом рекогносцировки и перейти линию фронта. Мы туда, к штабу корпуса – смотрим, он едет на подножке… Ну и схватили его! А двоих оставшихся, это были диверсанты, взяли в засаде в районе важного стратегического объекта. Они отстреливались, одного мы ранили и захватили обоих. Вот так, всего за восемь дней! Командующему доложили – он меня наградил орденом Отечественной войны I степени. Сам пришёл в отдел, вручил, расцеловал, поздравил, чуть-чуть отметили…
- Леонид Георгиевич, вопрос к вам, как к руководителю высокого ранга, очень авторитетному в органах госбезопасности человеку. Как вы оцениваете ту роль, которую сыграла военная контрразведка в годы Великой Отечественной войны?
- Она провела громадную работу! Задача военной контрразведки – своими специфическими средствами помочь командованию обеспечить победу над врагом. То есть бороться с агентурой, с изменой, добывать информацию о противнике и т.д. Я считаю, что если бы не было активной, эффективной работы «Смерша», то Победы именно в мае 1945-го могло и не быть. Она бы была, но, видимо, позже и с большими, гораздо большими потерями. Недаром Верховный Главнокомандующий очень высоко оценил деятельность военной контрразведки. После войны он объявил благодарность всему личному составу органов «Смерш». Устно, правда, но объявил.
- К тому же многие из руководителей военной контрразведки вскоре были назначены на высокие должности…
- Да, Виктор Семёнович Абакумов стал министром госбезопасности. На повышение пошли многие начальники управлений «Смерш» фронтов. Пять начальников военной контрразведки армий, по штату полковники, в июне месяце получили звание генералов. Ну и, как вы знаете, многие фронтовики, сотрудники «Смерша», успешно продолжали службу в органах военной контрразведки и госбезопасности нашей страны.
- Спасибо вам большое, Леонид Георгиевич! От имени редакции и читателей «Красной звезды» поздравляю вас, а в вашем лице всех ветеранов военной контрразведки с вашим профессиональным праздником!
