Суд народов. Нюрнберг

После сформирования 8 августа 1945 г. Международного военного трибунала заботой отечественных спецслужб и военной контрразведки, в частности, стало обеспечение деятельности и безопасности советской делегации в период ее пребывания в американской зоне, в которую вошел Нюрнберг.

В первых числах сентября 1945 г. до начала заседаний Международного суда в Нюрнберг выехал начальник 2-го отдела ГУКР «Смерш» полковник С.Н. Карташов. По указанию B. С. Абакумова, он встретился с членом Международного военного трибунала заместителем председателя Верховного суда СССР генерал-майором юстиции И.Т. Никитченко, а затем ознакомился с обстановкой, в которой начали свою работу советские представители.

C. Н. Карташов был обеспокоен тем, что организационными вопросами в Нюрнберге никто из делегации постоянно не занимался. По возвращении в Москву в записке от 10 сентября он подробно и детально проинформировал начальника ГУКР о важнейших вопросах организации работы советской делегации: о расположении дома и усадьбы, где разместились члены МВТ и обслуживающий персонал, о помещении для русских в зале суда, о проблемах связи и особенностях обеспечения безопасности при перемещении по городу сотрудников аппарата главного обвинителя Р.А. Руденко, военнослужащих, кинооператоров, корреспондентов и других официальных лиц.

Начальник 2-го отдела ГУКР доложил, что он установил контакты с американской оккупационной администрацией, в частности с целью ознакомления с порядком содержания военных преступников в городских тюрьмах. Им были высказаны американцам замечания о слабом наблюдении за арестованными во время нахождения их в камерах и получены заверения об усилении режима. Такие замечания не были лишними. Известно, что после суда Лей и Геринг сумели покончить жизнь самоубийством. С.Н. Карташов передал просьбу помощников аппарата главного обвинителя от США о том, чтобы представители СССР в МВТ, не владеющие английским языком, имели при себе переводчиков.

Кроме того, он сообщил, что поставил вопрос о доставке в Нюрнберг в качестве главных обвиняемых бывшего заместителя министра пропаганды Г. Фриче и гросс-адмирала Э. Редера. В связи с последним предложением заместители наркомов Б.З. Кобулов (НКГБ), В.В. Чернышов (НКВД) и В.С. Абакумов («Смерш») совместной запиской от 12 октября обратились за санкцией к Л.П. Берия. Для доставки нацистских преступников в Нюрнберг была сформирована оперативная группа во главе с заместителем начальника следственного отдела ГУКР «Смерш» полковником М.Т. Лихачевым, в состав которой включили 10 военных контрразведчиков, переодетых в форму красноармейцев. Обвиняемых в самолете сопровождали их следователи — начальник следственного отделения «Смерш» НКВД СССР подполковник Тупов и старший следователь 2-го отделения 6-го отдела ГУКР «Смерш» капитан П.И. Гришаев, а также переводчики — оперуполномоченный оперативного управления ГУПВИ НКВД СССР младший лейтенант Тураев и оперуполномоченный ГУКР «Смерш» старший лейтенант Б.А. Соловов. 1 ноября 1945 г. Фриче и Редер были доставлены в Берлин и по акту переданы американским военным властям.

Все прибывшие оперативники (следователи, переводчики) от «Смерш» были включены в штат Р.А. Руденко, а по просьбе последнего ими осуществлялась также охрана советской части обвинения. По предложению начальника советской следственной группы Г.Ф. Александрова, сотрудники «Смерш» также оказывали помощь в допросах других арестованных и свидетелей, находящихся под стражей.

Освоившись с обстановкой, представители «Смерш» еще раз поставили вопрос о плохом состоянии связи с Москвой. Работники советской части трибунала и обвинения намеревались пользоваться открытым телеграфом через узел связи НКО или через установленные радиостанции. В ноябре срочно был решен вопрос о выделении соответствующей легковой машины и вооруженной охраны для доставки шифровок на специальный узел связи и обратно. Сначала основные телефонограммы передавались по ВЧ-связи из Берлина, а затем НКВД СССР наладил такую связь и из Нюрнберга.

В декабре 1945 г. оперативники, продолжавшие работу в Нюрнберге, запросили Москву о выдаче им заграничных паспортов, так как в связи с большим наплывом иностранных и советских представителей (до 300 человек) американцы ужесточили режим пребывания, осуществили ряд полицейских мер и, как докладывал Лихачев, усилили разведывательную и контрразведывательную работу среди советской делегации. Отсутствие загранпаспортов затрудняло передвижение по городу и решение оперативных вопросов. Вскоре Лихачев и Тупов из НКВД получили паспорта с указанием, что они являются помощниками начальников следственных отделов, Гришаев — следователем, Соловов и Тураев — переводчиками, что, по существу, соответствовало действительности. Только преподаватель спецдисциплин 1-й Московской школы ГУКР «Смерш» старший лейтенант Самойлов значился как помощник начальника почетного караула от СССР.

По разным причинам состав представителей военной контрразведки менялся. Так, по данным на март 1946 г., в командировке в Нюрнберге уже во время процесса над нацистскими военными преступниками дополнительно, кроме названных выше, находились заместитель начальника 1-го отдела ГУКР «Смерш» полковник В.П. Сюганов, старший оперуполномоченный 8-го отдела ГУКР «Смерш» капитан Березнин, оперуполномоченный отдела «Смерш» по Академии им. Жуковского капитан К.П. Новиков, слушатели 1-й Московской школы ГУКР «Смерш» лейтенант Н.А. Менькин и младший лейтенант Тучин, сотрудник УКР «Смерш» Группы советских оккупационных войск в Германии Чурашов.

Следует заметить, что при подготовке Нюрнбергского, а затем и других процессов, где в числе обвиняемых были иностранные граждане, имело очень важное значение знание оперативными работниками «Смерш» иностранных языков.

9 ноября в ходе заседания комиссии А.Я. Вышинского, когда рассматривался неотложный вопрос об усилении группы переводчиков, работавших на процессе, В.С. Абакумов следующим образом аттестовал старшего лейтенанта Б.А. Соловова: «С Редером отправлен очень хороший переводчик с немецкого, его можно использовать». На расширенном совещании данной комиссии, которое председатель провел с советскими представителями 1 декабря 1945 г. в самом Нюрнберге, всех переводчиков мобилизовали для участия в работе бюро переводов.

Одновременно интенсивная и ответственная работа по отбору и переводу трофейных документов велась в Главном управлении контрразведки «Смерш» в Москве. Многочисленные материалы, захваченные при продвижении советских войск по территории Германии, предназначались для использования на процессе. В этой работе участвовали сотрудники 2-го отдела ГУКР «Смерш» НКО СССР — старшие лейтенанты Соловов, Стеснова и Потапова, капитан Д.Г. Копелянский, гвардии лейтенант Гущин, лейтенант Бубнов и младший лейтенант Соловьев. В сентябре 1945 г. ими были подготовлены справки и переводы 23 документов, имевшихся в распоряжении ГУКР «Смерш». Первоначально фотокопии и переводы этих материалов направлялись на просмотр А.Я. Вышинскому.

В декабре по просьбе помощника заместителя народного комиссара иностранных дел СССР М. Грибанова из числа подготовленных документов в НКИД был направлен один экземпляр русского перевода материалов канцелярии Розенберга о политике на Востоке, и в частности на Кавказе, за 1942 г., а также два экземпляра перевода немецкого отчета оперативной группы «А» полиции безопасности об уничтожении еврейского населения на территории Белоруссии, Ленинградской области, Латвии, Литвы и Эстонии за период с 16 октября 1941 г. по 31 января 1942 г.

Для использования в суде Международного трибунала фотокопии и переводы названных документов в ГУКР «Смерш» оформили по всем нормам международной юридической практики. В МВТ были направлены также копии судебно-медицинских экспертиз мест массового захоронения жертв немецкой оккупации в Смоленске и его окрестностях.

В то же время ГУКР «Смерш» проводил работу по отбору свидетелей зверств немецко-фашистских захватчиков над гражданами СССР. Так, на процессе были использованы свидетельские показания немецких граждан об истязаниях советских людей на предприятиях Г. Круп па, на прав лен ные из УКР «Смерш» Группы советских оккупационных войск в Германии во второй половине сентября 1945 г.

Нюрнбергский процесс закончился 1 октября 1946 г. суровым приговором, служащим предостережением всем агрессорам, дал суровую отповедь идеологии, политике и практике фашизма, а главное — показал выдающийся вклад в победу советского народа.

В обвинительных материалах не только Нюрнбергского, но и других процессов были использованы документы, собранные и подготовленные военными контрразведчиками. В первые послевоенные годы материалы органов «Смерш» легли в основу доказательной базы на процессах над главными японскими военными преступниками в Токио (май 1946 г. — ноябрь 1948 г.) и над бывшими военнослужащими японской армии, обвинявшимися в подготовке и применении бактериологического оружия, в Хабаровске (декабрь 1949 г.). Не менее убедительными были документы, представленные на заседаниях Военной коллегии Верховного суда СССР, приговорившей к смертной казни предателя А.А. Власова и 11 его подручных, перешедших на сторону нацистской Германии, а также белого атамана Г.М. Семенова и его сообщников, ставших пособниками японских милитаристов.