«Ни шагу назад!»

Военное время обусловило принятие суровых законов. Положение на фронтах складыва­лось вначале не в пользу СССР. В связи с этим немецкая пропаганда имела определенные успехи. 4 декабря 1941 г. НКВД СССР напра­вил в ГКО сведения, полученные из особых отделов Западного, Северо-Западного, Южного, Юго-Западного и Ленинградского фронтов, о переходах военнослужащих на сторону противника, а также данные о пре­дотвращении таких попыток. Как видно из документа, за время с начала войны, по неполным данным, было совершено 102 групповых перехода общей численностью 1944 человека. Одновременно были пресече­ны намерения перехода на сторону врага 159 групп в составе 1874 военнослужащих и 2773 одиночных попытки совершить такого рода преступления. Кроме того, немецкие источ­ники, опубликованные в 1978 г. по материа­лам групп армий «Север», «Центр» и «Юг», свидетельствуют, что в ходе боев с 9 июля по 16 ноября 1941 г. советские войска потеряли пленными 2 млн 465 тыс. человек. Этот кон­тингент спецслужбы противника активно использовали в подрывной деятельности про­тив Красной Армии. В первые два года войны тема дезертирства и измены Родине в форме перехода на сторону противника постоянно звучала в информации военной контрразвед­ки и заградительных служб.

В директивах высших органов партии и правительства, в постановлениях Государственного Комитета Обороны, в приказах Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии и нормативных документах контрразведки остро ставился вопрос о пресечении дезертирства и случаев измены Родине, которые расценивались руководством страны в условиях войны как самые тяжкие преступления. Сдача в плен военнослужащих с оружием в руках рассматривалась как предательство.

3 июля 1941 г. в своем обращении по радио к населению СССР, бойцам армии и флота И.В. Сталин говорил о немедленном привле­чении к суду военного трибунала, невзирая на лица, «всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешают делу обороны». После неудач в боях с немецко-фашистскими захватчиками по обвинению в трусости, в бездействии, отсутствии распорядительности, развале управления войсками, сдаче военнослужащи­ми оружия противнику без боя и за самоволь­ное оставление боевых позиций были аресто­ваны и расстреляны некоторые представители командного состава Западного, Северо-Запад­ного и Южного фронтов. В их числе оказался и командующий Западным фронтом генерал армии Д.Г. Павлов, впоследствии реабилити­рованный. В специальном постановлении ГКО от 16 июля 1941 г. осужденные за неудачи в боях с немецкими войсками девять коман­диров указанных выше фронтов были названы паникерами и трусами, забывшими свой долг перед Родиной, грубо нарушившими приказы, превратившимися в «стадо баранов, в панике бегущих перед обнаглевшим противником». В приказе Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии № 270 от 16 августа 1941 г., который зачитывался во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах, говорилось о стойкости и находчи­вости командиров, вышедших из окружения с оружием, а также о «позорных фактах сдачи в плен врагу». При этом отдельные члены военных советов армий, командиры, политра­ботники и военные контрразведчики, назван­ные в приказе «особотдельщиками», упрека­лись в том, что в условиях окружения прояв­ляли растерянность, «позорную трусость» и не делали попыток предотвращения фактов сда­чи военнослужащих в плен.

Согласно этому приказу трусы и дезерти­ры подлежали расстрелу на месте. От бойцов и командиров требовалось сражаться в бою до последней возможности. Командиры и комиссары дивизий наделялись правами смещения командиров батальонов и полков, понижения их в должности до рядовых, а при необходимости и применения расстрела на месте. Приказ Ставки подтверждал нормы ведомственных приказов, изданных до вой­ны и с началом военных действий с фашист­ской Германией, которые предусматривали участие органов военной контрразведки в ведении следствия по делам военнослужа­щих и вольнонаемных Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД СССР, обвинявшихся в измене Родине, а также членов их семей, которые лишались в связи с этими обвинениями пособий и дру­гой помощи государства. Документ был под­писан членами ГКО СССР И.В. Сталиным, В. М. Молотовым, маршалами Советского Союза С.М. Буденным, К.Е. Ворошиловым, С. К. Тимошенко и генералом армии Г. К. Жуковым.

К концу 1941 г. Управление особых отделов подвело некоторые итоги репрессий в отно­шении военнослужащих Красной Армии, которые в условиях войны были применены в соответствии с указанием высшего военно­политического руководства СССР. В доклад­ной записке НКВД СССР в ГКО сообщалось: «С начала войны по 1 декабря 1941 г. особыми отделами НКВД арестовано 35 738 чел[овек], в том числе: шпионов — 2343, диверсантов — 669, изменников — 4647, трусов и паникеров — 3325, дезертиров — 13 887, распространителей провокационных слухов — 4295, самострель­щиков — 2358, «за бандитизм и мародерст­во» — 4214. Расстреляно по приговорам — 14 473, из них перед строем — 411». В соответ­ствии с действующими нормативными документами репрессии коснулись и членов семей военнослужащих. По данным НКВД СССР, с момента Постановления ГКО от 17 июля 1941 г. по 10 августа 1942 г. к ответственности было привлечено 2688 семей изменников Родине, из них осуждены — 1292 человека.

Безусловно, с учетом экстремальности событий, когда речь шла о жизни и смерти страны, суровые меры властей и военного командования в отношении предателей,дезертиров, паникеров, членовредителей и граждан, уклонявшихся от выполнения своего священного долга, можно считать оправданными. Вместе с тем следует отметить, что конкретные обвинения военных и других лиц в предательстве или трусости подчас были несправедливы и распространялись на тех, кто честно выполнял свой долг, но из-за сложившейся ситуации нередко становился заложником объективных обстоятельств. Так, арестованный генерал армии Д.Г. Павлов на предложение следователя 3-го Управления НКО СССР приступить к показаниям о своей «предательской деятельности» заявил: «Я не предатель. Поражение войск, которыми я командовал, произошло по не зависящим от меня причинам. Я не изменник, злого умысла в моих действиях, как командующего фронтом, не было. Я также не виновен в том, что противнику удалось глубоко вклиниться на нашу территорию».

27 декабря 1941 г. И.В. Сталин подписал постановление ГКО СССР о государственной проверке (фильтрации) военнослужащих Красной Армии, бывших в плену или в окру­жении войск противника. Такая же процеду­ра, и даже более строгая, осуществлялась и в отношении оперативного состава органов госбезопасности. В пределах армейского тыла наркоматом обороны создавались сборно-пе­ресыльные пункты, на которые направлялись все военнослужащие, задержанные на осво­божденных от противника территориях. Про­верка осуществлялась оперативными сотруд­никами особых отделов при специальных лагерях в Вологодской, Ивановской, Тамбов­ской и Сталинградской областях. К марту 1942 г. функционировало 19 спецлагерей. В их задачу входила фильтрация военнослужащих, которая предусматривала выявление среди них изменников, шпионов и дезертиров, а также нескомпрометированных лиц, при­годных к дальнейшей службе в рядах Красной Армии и органах госбезопасности. По состоя­нию на 23 февраля 1942 г., особыми отделами в спецлагерях было проверено 128 тыс. 132 человека.

Руководство НКВД СССР и в дальнейшем неоднократно указывало начальникам особых отделов фронтов на важность жесткого кон­троля и тщательной проверки документов у всех лиц, передвигавшихся во фронтовой и прифронтовой полосе, на необходимость проведения кратких устных опросов задер­жанных и их тщательной фильтрации.

Такие меры были обусловлены постоянной активностью немецкой военной разведки, снабжавшей свою агентуру и диверсантов фиктивными документами, с использованием образцов, захваченных в период наступления у военнопленных и убитых военнослужащих, а также у населения временно оккупирован­ных областей.

На основании данных особых отделов Действующей армии, а также информации, полученной от захваченной или перевербо­ванной немецкой агентуры, Управление осо­бых отделов НКВД СССР (наиболее интен­сивно с 1942 г.) готовило и рассылало по под­разделениям органов госбезопасности в виде ориентировок списки установленной агенту­ры противника, тайно переброшенной немецкой разведкой через линию фронта с разведы­вательно-диверсионными заданиями и пору­чениями о ведении пораженческой агитации. При аресте указанных в списках агентов гер­манской разведки все контрразведыватель­ные подразделения, включая войска по охра­не тыла Действующей армии, обязаны были информировать об этом Управление особых отделов НКВД СССР.