Созданный в 1932 г. Тихоокеанский флот (ТОФ) к началу Великой Отечественной войны имел внушительный состав. Его костяк составляли подводные силы, которые насчитывали 85 подлодок, являвшихся самыми мощными в ВМФ СССР. Морская авиация включала 9 авиаполков, 11 авиаэскадрилий и другие части. Береговая артиллерия флота имела стационарные и железнодорожные батареи с орудиями калибра до 356 мм.
Однако с учетом оперативной обстановки на других флотах, в частности на Северном, ряд кораблей ТОФ (особенно подводные лодки) был направлен туда. Одновременно пополнение корабельного состава на Тихом океане шло за счет строительства новых кораблей.
К августу 1945 г., т.е. к началу боевых действий против Японии, Тихоокеанский флот имел 2 крейсера, 1 лидер, 12 эсминцев, 78 подводных лодок и более 30 кораблей других классов (сторожевиков, тральщиков и торпедных катеров). Но все-таки он численно уступал японскому флоту, особенно по крупным подводным кораблям.
Командование ВМФ СССР знало, что в случае прямых столкновений на море перевес будет на стороне Японии. Поэтому прилагались все усилия для укрепления береговой обороны Тихоокеанского побережья, подходов к военно-морским базам, средств ПВО. Для предотвращения возможного проникновения противника в прибрежные воды активно велись и минные постановки.
Очевидно, что все эти мероприятия очень интересовали командование японской армии и флота.
Разведывательная деятельность японцев против ТОФ направлялась русским отделением 3-го (разведывательного) отдела генерального штаба японского военно-морского флота и проводилась главным образом через японские военно-морские миссии (ЯВМ), находившиеся в Корее и Маньчжурии (харбинскую, сеульскую и сейсинскую). Кроме того, против нашего флота действовали две резидентуры, непосредственно подчинявшиеся русскому отделению 3-го отдела морского штаба, созданные на Камчатке и Сахалине.
Разведку против советских Военно-Морских Сил вели и японские морские погранотряды. Особую активность проявлял отряд, дислоцировавшийся на военно-морской базе в порту Расин (Корея).
В задачи этих разведорганов помимо шпионско-диверсионной деятельности, направленной против Тихоокеанского флота, входило также ведение политической и экономической разведки.
Основную разведработу японцы проводили через свою разветвленную сеть агентуры, нелегально перебрасывавшуюся на территорию СССР с помощью специально подготовленных команд рыболовецких шхун и капитанов японских торговых судов.
Сильным звеном японской стороны являлась радиоразведка, имевшая целую систему специальных приемно-передающих радиостанций. Эти станции занимались перехватом радиопередач, дешифровкой радиограмм и их обработкой, изучением и расшифровкой кодов, применявшихся на линиях связи Тихоокеанского флота, а также изучением метеорологической обстановки в Приморье. Наиболее активную деятельность на этом направлении осуществлял русский отдел радиоразведцентра японской разведки «Бунсицу». Следует отметить, что японцы, имея широкую агентурную сеть, львиную долю информации о состоянии советского флота получали именно через отлично технически оснащенную радиоразведку.
Особое внимание уделялось получению информации о наших военно-морских базах: системах минных и противолодочных заграждений, ПВО и береговой охране. Противник знал, что, имея эту информацию, можно эффективно проводить операции по захвату морских баз и их дальнейшему использованию в своих целях. Отметим, что на этом направлении у японцев имелся значительный опыт. Всему миру известно, что тщательно проведенная разведка позволила японским воздушным силам достичь поразительного успеха в налете на Перл-Харбор. 7 декабря 1941 г. они практически уничтожили тихоокеанский флот США.
Вот с каким сильным противником пришлось столкнуться сотрудникам ОКР «Смерш» ТОФ.
Начиная с 1943 г. и до начала боевых действий с Японией ОКР «Смерш» ТОФ были арестованы восемь агентов, выполнявших задание в Дальневосточном регионе. Трудно сказать, связано ли это с недостаточной эффективностью контрразведывательной работы или с концентрацией усилий на борьбе с «контрреволюционной агитацией и пропагандой». В этой связи интересна статистика арестов за контрреволюционные преступления. Всего за период 1941-1945 гг. ОКР «Смерш» ТОФ арестовал за контрреволюционную агитацию 556 человек, причем до начала войны с Японией — 539 человек, а с августа по декабрь 1945 г. — лишь 17.
Результаты борьбы с агентурой противника стали предметом серьезного разбирательства уже в конце 1943 г. В выступлении на оперативном совещании начальников вторых отделов ОКР «Смерш» флотов и флотилий начальник УКР «Смерш» НК ВМФ П.А. Гладков заявил: «Вот мы имеем под боком Японию, которая не совсем дружелюбно к нам относится, однако ни один работник не видел японского шпиона. Эта задача, которая должна очень крепко потревожить работников ТОФ. В чем же дело, что — японцы шпионов сюда не засылают, что — разве их не интересуют сведения по ТОФ, тогда это просто смешно, просто недалекие, глупые азиаты. Но это неверно, говорят, что они умные разведчики, а мы этого не подтверждаем. Наряду с борьбой с немецкими шпионами, нужно заниматься и японскими. Нужно посмотреть глубже, нет ли связи между этим шпионажем, а у вас этого до сих пор нет. Очень плохо. ТОФ в этом году арестовал только шесть человек, подозреваемых в шпионаже, до сих пор они вообще ни одного шпиона не поймали. По японскому шпионажу у нас даже дел нет. Есть зацепки, которые говорят, что есть японские шпионы, но и только».
Число арестов по обвинению в шпионаже резко изменилось с августа 1945 г. За период войны с Японией до декабря 1945 г. было арестовано 50 человек.
Важным направлением деятельности подразделений «Смерш» ТОФ являлась борьба с дезертирством и информирование командования флота по вопросам сохранения государственной тайны, боевой подготовки сил флота, ремонта кораблей и другим. Всего было подготовлено и направлено командованию более 100 таких сообщений.
Работа по борьбе с дезертирством на флоте дала позитивные результаты. Из 447 дезертировавших военнослужащих через местный розыск было задержано 389 человек, а из числа объявленных 58 дезертиров во всесоюзный розыск — 21 человек. Кроме того, за время войны было предупреждено 115 случаев дезертирства, из которых в 1945 г. — 20. При этом следует отметить, что, несмотря на всю сложность положения на советско-германском фронте и напряженную военно-политическую ситуацию на Дальнем Востоке, массового характера дезертирство на Тихоокеанском флоте не приобрело. Поэтому контрразведчики флота могли маневрировать своими силами, перебрасывая сотрудников с этого участка на другие. Одним из таких направлений был розыск агентуры немцев, изменников и предателей.
С конца 1942 г. подразделения флота стали пополняться военнослужащими, имевшими контакты с фашистами в плену или на оккупированных территориях. К тому времени органы госбезопасности и военной контрразведки, действовавшие на Западном театре, выявили и задержали немало вражеских агентов. На основе их показаний сставлялись алфавитные списки и розыскные альбомы, которые рассылались во все органы НКГБ и ГУКР «Смерш». Эти документы стали одним из главных справочных материалов, которые использовали сотрудники ОКР «Смерш» ТОФ для разоблачения немецкой агентуры, розыска изменников, предателей и пособников оккупантов.
Но главным направлением деятельности контрразведчиков флота все же являлся наш потенциальный противник — Япония.
Еще до начала боевых действий на Дальневосточном театре Отдел контрразведки «Смерш» ТОФ принял меры по сбору материалов об органах японской разведки, действовавших против советского флота на Дальнем Востоке; об агентуре японских разведывательных и контрразведывательных органов, заброшенной и готовящейся к выброске на территорию СССР.
Наряду с этим обобщался и изучался опыт работы по розыску всех органов «Смерш» флотов и флотилий за период войны с Германией. Это дало возможность морским контрразведчикам с первых дней боевых действий на Дальнем Востоке развернуть оперативную деятельность по выявлению и аресту японской агентуры и участников боевых белогвардейских организаций в Маньчжурии и Корее.
В августе 1945 г. при ОКР «Смерш» ТОФ были организованы пять оперативных групп, которые направлялись на освобожденную территорию Кореи и Южного Сахалина.
Главной задачей оперативников являлся розыск официальных сотрудников и агентуры разведывательных и контрразведывательных органов Японии, а также захват оперативных документов этих учреждений.
С августа по декабрь 1945 г. опергруппами в Корее и Маньчжурии были арестованы 128 японских шпионов, изменников Родине и диверсантов.
С большими трудностями пришлось столкнуться оперативникам в захваченных японцами военно-морских базах на территории Кореи: Расине, Юке, Сейсине и Гензане. Это было связано с тем, что японцы, допуская возможность высадки советских морских десантов, заблаговременно эвакуировали руководящий состав разведорганов, часть агентуры, а технические средства и документацию уничтожили на месте.
Предстояла кропотливая работа по выявлению агентурной сети противника и розыску руководителей разведорганов. Скорейшее проведение поиска диктовалось и тем, что предполагалось размещение на этих ба зах воинских частей и кораблей Тихоокеанского флота. Контрразведывательное обеспечение наших войск, оставшихся на территории бывших японских военно-морских баз в Корее, их безопасность, предупреждение фактов террора, диверсий стали заботой флотских чекистов.
С августа 1945 г. по январь 1946 г. оперативными сотрудниками ОКР «Смерш» ТОФ в Корее было задержано и проверено 1695 человек, из них 62 арестовано, 62 передано органам «Смерш» НКО и 33 — органам НКГБ СССР. Ряд задержаний и арестов, произведенных на территории Кореи, свидетельствовал о возросшем профессиональном уровне флотских контрразведчиков.
Как классический пример розыскной работы можно привести масштабные оперативные мероприятия по розыску начальника японской военно-морской миссии в городе Сейсине капитана I ранга Минодзумы Дзюндзи. Работавшая в Сейсине опергруппа не обнаружила ни одного документа, проливающего свет на работу миссии и лично Минодзумы. Однако при осмотре принадлежащей Минодзуме квартиры среди мусора было обнаружено несколько частных писем, из которых удалось установить, что некая «К» (японка) устраивалась на службу в миссию, о чем и сообщала своему знакомому. По указанному на конверте обратному адресу «К» была установлена. Как выяснилось на допросе, «К» работала официанткой у Минодзумы. По ее показаниям также были разысканы радисты миссии (по национальности русские) и радиоприемные устройства.
В ходе дальнейших оперативных мероприятий с учетом сведений, сообщенных радистами, удалось задержать еще одну сотрудницу миссии, которая знала всех сотрудников. Завербованная в качестве агента-опознавателя, она использовалась для розыска Минодзумы, его шифровальщицы и других сотрудников миссии. Одновременно с этим на квартире Минодзумы постоянно находился тщательно проинструктированный агент-«сторожевик», знавший в лицо руководителя миссии. Однако Минодзума на квартире не появлялся.
В результате агентурно-оперативных мероприятий, проведенных опергруппой, был задержан ряд работников миссии, часть из которых использовалась как агенты-опознаватели.
На розыск Минодзумы и шифровальщицы ориентировались сотрудники опергрупп ОКР «Смерш» ТОФ в Расине, Сейсине и Гензане. Для активизации их розыска посылались специальные опергруппы в места концентрации японцев, в лагеря военнопленных и в перевалочные пункты. Для этой цели использовались фотографии Минодзумы и шифровальщицы. Вскоре были получены данные о возможном нахождении японцев в Гензане, куда на самолете срочно вылетела опергруппа вместе с опознавателем — сотрудником миссии. Он и указал на находившегося в лагере среди беженцев переодетого в гражданскую одежду своего руководителя. По показаниям самого Минодзумы, среди беженцев было задержано и арестовано два агента японской разведки и пять сотрудников возглавляемой им миссии в Сейсине, в том числе и шифровальщица.
В ходе следствия, которое первоначально вели сотрудники ОКР «Смерш» Гензанской военно-морской базы ТОФ, а в дальнейшем — УКР «Смерш» НКВМФ в Москве, были получены неопровержимые свидетельства разведывательной деятельности Минодзумы против нашей страны. Да и сам арестованный охотно рассказывал о своей «работе». От него удалось получить ценнейшие сведения о структуре, формах и методах деятельности японской разведки в целом и военно-морской в частности, личном составе и агентуре противника. Владея русским языком, Минодзума собственноручно описал свою жизнь разведчика. При этом выяснилось, что сбором разведданных о военно-морских силах Дальнего Востока он занимался непосредственно на территории СССР еще в далекие 1920-е гг. В частности, Минодзума показал: «...начиная с 1922 г. я три года находился во Владивостоке для ведения разведывательной работы и практики русского языка. Для реализации этих задач мне удалось в качестве квартиранта войти в семью начальника штаба русского Тихоокеанского флота капитана I ранга Насимова... Для того чтобы войти в эту семью и вообще для того чтобы иметь возможности для ведения разведывательной работы, мне пришлось перейти на положение гражданского лица, проживающего во Владивостоке в целях изучения русского языка, — продолжал он. — У меня была специальная разведывательная миссия. И я перешел на нелегальное положение, хотя я и оставался под фамилией Минодзума, выдавал себя за лицо гражданское, имея при этом на руках соответствующие, подтверждающие это документы. По инструкции я должен был собирать разведывательные данные о боевом составе Тихоокеанского флота и тактико-технических характеристиках кораблей, их дислокации, личном составе флота, учреждениях и учебных заведениях ВМФ, характере возводимых укреплений в порту и крепости Владивостока, дислокации частей Красной Армии в Приморье, политико-экономическом положении СССР».
Далее Минодзума рассказал, как его деятельность вошла уже в практическое русло. «Во Владивостоке, — сообщил он, — мне удалось завербовать большое количество людей из числа служащих различных учреждений, с помощью которых я собирал ценные сведения военного, политического и экономического характера.
В 1925 г. я был арестован органами ОГПУ, но на следствии в принадлежности к японской военно-морской разведке не признался и просидел в тюрьме четыре месяца... Сразу же после освобождения меня из тюрьмы я выехал в Токио. Через год я был назначен уже начальником русского отделения 3-го отдела ГМШ [главного морского штаба] и прослужил в этой должности пять лет. В 1935 г. меня назначили на должность начальника сейсинской военно-морской миссии, где я служил до разгрома Японии в 1945 г.».
Таким образом, в сети флотских чекистов попала «крупная рыба».
15 февраля 1947 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР Минодзума был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 7 марта 1947 г. Но на этом его дело не закончилось. В ходе процесса демократизации в России дело японского разведчика было пересмотрено.
19 июля 2001 г. Главная военная прокуратура, оценив собранные по делу доказательства, пришла к выводу, что Минодзума Дзюндзи, осужденный по ст. 58 ч. 1 УК РСФСР, «являясь офицером военно-морских сил Японии, занимался выполнением своих профессиональных обязанностей, не нарушая законов своего государства. На территории СССР он преступлений не совершил и под юрисдикцию советских законов не подпадает, а поэтому в соответствии с п. «а» ст. 3 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г. подлежит реабилитации».
Самым неожиданным образом переплелись судьбы этого японского разведчика и сотрудника «Смерш» Владивостокского морского оборонительного района ТОФ Михаила Петровича Крыгина. Именно ему и другим членам оперативной группы была поставлена задача — захватить японскую военно-морскую миссию в Сейсине, которую возглавлял Минодзума. Для этого Крыгин с товарищами был включен в состав первого эшелона десанта морских пехотинцев.
13 августа 1945 г. началась высадка десанта. Катер, на котором находился Крыгин, в силу сложившихся обстоятельств подошел к берегу в стороне от основных сил десантников.
Михаилу вместе с бойцами пришлось прорываться к своим через хорошо оборудованный укрепрайон японцев. Силы были неравные, и Крыгин приказал оставшимся в живых десантникам отходить к гавани, а сам, собрав оружие и боеприпасы погибших, остался прикрывать отход. В неравном бою он пал смертью храбрых. Контрразведчик с честью выполнил долг чекиста и своими действиями обеспечил успех операции по овладению военноморской базой противника. Хотя Михаил Крыгин погиб в первый же день боев за Сейсин, задание по захвату миссии и аресту Минодзумы было выполнено. Выполнено его товарищами. Прах героя покоится в братской могиле на одной из центральных улиц Сейсина. За проявленное бесстрашие и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 сентября 1945 г. лейтенанту Михаилу Петровичу Крыгину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. В 1965 г. одна из улиц Владивостока названа именем офицера-контрразведчика.
Чекисты Тихоокеанского флота в годы войны поставили прочный заслон немецкой и японской агентуре на Дальнем Востоке. Они заблаговременно, использовав опыт контрразведчиков других наших флотов, провели мероприятия, которые во время войны с Японией позволили нейтрализовать разведорганы и агентурную сеть противника.
В итоге была решена главная задача — разгромлены органы японских спецслужб, которые в течение многих десятилетий занимались организацией и осуществлением разведывательно-подрывной деятельности против нашей страны непосредственно и вблизи ее границы.
Военные контрразведчики с оружием в руках мужественно сражались с японцами, проявив при этом присущие настоящим воинам высокий патриотизм, стойкость и бесстрашие. За выполнение специальных заданий в 1941-1945 гг. свыше тысячи сотрудников органов контрразведки Тихоокеанского флота награждены правительственными наградами.
В послевоенный период ОКР «Смерш» ТОФ продолжил свою деятельность по пресечению устремлений вражеской разведки, среди которых оказались и разведки наших союзников по борьбе с фашизмом, а также по розыску государственных преступников — предателей и изменников Родине, вражеских агентов, карателей и пособников, которые пытались скрыться от возмездия.