Важным средством выявления агентуры германской разведки, засылаемой в части Действующей Красной Армии, стала организация заградительных мероприятий. Их целью являлась тщательная проверка всех без исключения военнослужащих, неорганизованно пробирающихся с фронта в прифронтовую полосу, а также военнослужащих, группами или в одиночку попадающих в другие части. Несение заградительной службы возлагалось на войска НКВД по охране тыла, батальоны и роты охраны управлений и отделов военной контрразведки, которые усиливались опытными оперработниками.
В рамках проведения заградительных мероприятий выявлялись места переправы агентуры противника и пункты, наиболее удобные для такой переброски (стыки воинских частей, леса, болота, овраги и пр.). В непосредственной близости от этих мест организовывались засады, причем с таким расчетом, чтобы противник не имел возможности обнаружить задержание своего агента и в дальнейшем продолжал пользоваться этой переправой. Засады и подвижные посты также выставлялись на наиболее вероятных маршрутах движения вражеской агентуры от линии фронта в тыл.
О каждом задержанном агенте управления «Смерш» фронтов и отделы «Смерш» военных округов немедленно сообщали шифром или по ВЧ-связи в ГУКР «Смерш». В донесении указывались: фамилия, имя и отчество агента, псевдоним, год и место рождения, профессия до военной службы, партийность, в качестве кого и где служил до пленения, воинское звание, дата и место пленения, в каких лагерях военнопленных содержался, когда и где завербован, в какой разведшколе обучался или где проходил инструктаж, когда и где переброшен, когда и каким органом задержан или явился с повинной, какое получил задание, что изъято при задержании, кто совместно с ним выброшен или задержан, какие приняты меры для розыска напарников. Если задержанный являлся радистом, в Москву на Лубянку сообщался тип рации, позывные агента и разведцентра противника, длина волны или частота кварцев, время работы, условность на случай провала, шифр и код.
При организации органами «Смерш» оперативного розыска большое значение имела тактика использования агентов-розыскников, агентов-опознавателей и агентов-маршрутников.
Агенты-розыскники в основном действовали в местах большого скопления военнослужащих (почтальоны, писари, медики, связисты). Если розыскник являлся медицинским работником, он обращал повышенное внимание на так называемые особые приметы (ранения, татуировки и т.д.) и характерные признаки внешности. Если агент работал в штабе или другом органе военного управления, то он внимательно рассматривал проходящие через него личные документы солдат и офицеров, проверяя их подлинность, время выдачи, подписи и содержание. Например, в мае-июне 1944 г. Управлением контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта по признакам фиктивности документов было задержано 33 агента разведки противника.
21 июля 1944 г. агент-розыскник УКР «Смерш» 1-го Прибалтийского фронта «Золотов» на базаре в городе Полоцке обратил внимание на военнослужащего в форме рядового бойца. Тот нес большой вещевой мешок, в котором были заметны острые углы предметов в виде коробок. Проследив за красноармейцем, «Золотов» с помощью комендантских патрулей задержал его. При досмотре в мешке обнаружилась взрывчатка, о чем тут же было сообщено оперработнику «Смерш». На предварительном допросе задержанный назвался Николаем Савельевичем Цыбулько. Далее он рассказал, что в ноябре 1943 г. попал в плен к противнику, был завербован и прошел обучение в специальной разведшколе. 21 июля его выбросили на парашюте в районе Полоцка для совершения диверсионного акта на участке железной дороги Полоцк — Витебск.
Агенты-опознаватели подбирались из числа разоблаченных или явившихся с повинной вражеских разведчиков и диверсантов, хорошо знавших в лицо готовившихся к переброске либо уже действовавших в советском тылу немецких агентов. Опознав вражеского агента, агент-опознаватель подавал условный сигнал руководителю оперативно-розыскной группы, который принимал меры к задержанию. С помощью агентов-опознавателей фронтовые органы военной контрразведки выявили немало разведчиков, диверсантов и террористов. Так, УКР «Смерш» 2-го Прибалтийского фронта в августе 1944 г. было задержано 7 агентов противника, УКР «Смерш» Ленинградского фронта в 1944 — начале 1945 гг. 54 агента, в том числе 17 были опознаны по фотографиям.
В качестве агентов-маршрутников использовались в основном линейные надсмотрщики связи, шоферы, снабженцы. Эти лица, передвигаясь по роду своей службы по территории фронта и располагая широкими возможностями для общения, оказывали помощь сотрудникам органов «Смерш» в розыске вражеской агентуры.
В органах военной контрразведки получила большое распространение практика создания в прифронтовой полосе оперативно-розыскных групп. Состоявшие, как правило, из трех-четырех человек (оперативный работник, перевербованный агент разведки противника, разведчик наружного наблюдения или младший командир из роты охраны особого отдела) группы осуществляли розыск вражеских разведчиков и диверсантов на коммуникациях, ведущих к линии фронта, в населенных пунктах, представляющих интерес для немецкой разведки. При необходимости группы усиливались личным составом взводов и рот охраны ОКР «Смерш», а также войск НКВД по охране тыла. Активный розыск проводился на железнодорожных станциях, складах, в общежитиях, запасных воинских частях.
О том, как работали оперативно-розыскные группы на завершающем этапе войны, рассказал А.И. Матвеев. «В самом начале Висла-Одерской наступательной операции, — вспоминал ветеран, — из управления контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта была получена ориентировка о том, что немцы готовят проведение массовых диверсионных акций на наших коммуникациях. В ней давались некоторые приметы на руководителей диверсионных групп, приводились образцы документов прикрытия и т.д. Всем отделам были даны указания активизировать розыск диверсантов и предотвратить их возможные акции.
В своем отделе контрразведки «Смерш» А.И. Матвеев 47-й гвардейской стрелковой дивизии мы обсудили сложившуюся ситуацию. Вместе с командованием по карте и на местности определили все объекты в полосе наступления, против которых могут быть совершены диверсии. Нашим отделом были сформированы специальные оперативные группы в составе 5-10 человек для организации засад около объектов возможных диверсий Им ставилась задача по охране объектов из укрытий, не обнаруживая своего присутствия. В случае появления подозрительных лиц следовало задерживать их и доставлять в ОКР «Смерш», а при необходимости применять оружие.
В трех километрах от штаба дивизии находился железнодорожный узел, куда поступали эшелоны с боеприпасами, горючим и другим снаряжением. Это был один из наиболее важных объектов, поэтому туда была направлена оперативная группа в составе 10 человек во главе со старшим оперуполномоченным капитаном Голубцовым М.И.
Организовали засаду на подходах к узлу. На второй день наблюдения группа Голубцова задержала следующего на ручной дрезине капитана железнодорожных войск. Он предъявил документы, в которых указывалось, что ему поручено проверить состояние восстановительных работ на узле. Голубцову версия показалась убедительной, документы в порядке, и капитана пропустили туда и обратно.
На следующий день в этом же районе появилась группа из шести вооруженных солдат и офицера. У каждого с собой был противогаз и за спиной тяжелые ранцы. Это насторожило контрразведчика. Голубцов дал команду своим бойцам занять позиции, а сам вместе с сержантом вышел им навстречу.
Шедший впереди офицер приблизился к Голубцову и по всей форме доложил, что его подразделение должно следовать за наступающими войсками и по поручению штаба фронта производить сбор новых образцов трофейного оружия. При этом он предъявил соответствующий документ, в котором предписывалось оказывать им содействие, а при необходимости ставить на все виды довольствия.
Несмотря на правильно оформленные документы, у Голубцова вызвало подозрение два обстоятельства: наличие ранцев, о которых указывалось в ориентировке, и форма обмундирования — точно такая же, как у вчерашнего капитана, проезжавшего на дрезине, хотя самого его с ними не было.
Не показывая сомнений, Голубцов объяснил офицеру, что поблизости находится штаб дивизии, части которой скоро будут наступать, и что они могут организовать взаимодействие по выполнению своей задачи.
Офицер сразу ухватился за эту идею и попросил Голубцова помочь связаться со штабом. Контрразведчик согласился и доставил всю группу в землянку нашего отдела «Смерш». Я спросил о цели их появления в нашем расположении и потребовал документы. Офицер предъявил служебное удостоверение и сопроводительные документы. Открыв первую страницу удостоверения, я сразу заметил один из признаков его фиктивности, о котором сообщалось в ориентировке. Меня в этот момент как током прошило, но я сдержался и вида не показал. Стал листать дальше и обнаружил еще два признака подделки. Стало совершенно ясно, что перед нами группа вражеских диверсантов.
В голове мысли работали с напряженной до предела быстротой. «Что делать? Как поступить?» — задавал я себе вопросы. Самое главное состояло в том, чтобы не выдать своего волнения. Напрягая все свои внутренние силы, я старался держаться ровно. Даже сидевший рядом Голубцов не заметил моего волнения. Диверсанты же в этот момент сидели напряженно, держа на изготовке свои автоматы.
Чтобы успокоиться, я, не торопясь, продолжал рассматривать офицерское удостоверение, потом внимательно прочитал сопроводительное письмо, а затем, как можно спокойнее, вернул документы и сказал, что мы готовы им помочь в выполнении их задачи.
Окончив «официальную» процедуру, я рассказал «гостям», что наши войска действительно го товятся в самое ближайшее время к наступлению. И, как бы между прочим, спросил, какие виды нового оружия их интересуют, так как у нас имеется большой склад с трофейным оружием, и они могли бы его осмотреть. Офицер не ответил на мой вопрос, но проявил большой интерес к нашему складу.
Эта беседа как-то разрядила обстановку, и я полностью овладел ситуацией. Заканчивая разговор, я предложил офицеру разместиться со своими людьми в одной из палаток в расположении нашего штаба. Тут же позвонил по телефону начальнику АХЧ и передал указание: «Группу офицера расквартировать в отдельной палатке и поставить временно, как прикомандированных, на все виды довольствия». Голубцову дал указание отвести «гостей» к начальнику АХЧ. Все поднялись. Офицер тепло поблагодарил меня за проявленное внимание, и Голубцов вывел их из землянки. Я с облегчением вздохнул.
Как только диверсанты ушли, я срочно вызвал к себе всех оперативных работников, которые в этот момент были на месте. Вернулся Голубцов, так и не поняв до конца, что имеет дело с диверсионной группой. Стали решать, что делать дальше, как обезоружить диверсантов, чтобы избежать жертв. Много было всяких предложений, но все они не исключали жертвы.
Вызвали начальника АХЧ, чтобы выяснить, как вражеские агенты себя ведут. Тот сообщил, что ведут они себя настороженно, не выпускают из рук автоматов даже во время приема пищи. Он же навел нас на удачную мысль, спросив, подвергать ли гостей санитарной обработке, так как в этот самый момент ее проходил весь личный состав. Для этих целей к нам прибыл специальный санкомбинат с баней. Хорошая мысль! Принимаем решение: пропустить «гостей» через санобработку. А для усиления группы санработников направили трех оперативников «Смерш». Решили действовать через начальника АХЧ.
Когда он предложил «гостям» пройти санобработку, офицер стал отказываться, заявив, что они прошли ее не так давно в своей части. Но начальник АХЧ и оперативный работник, выступающий под видом санинструктора, продолжали настаивать, ссылаясь на приказ командира дивизии об обработке всего личного состава.
Наконец, офицер согласился и дал указание своим подчиненным раздеваться. В соседней палатке в двух метрах от бани они сняли ранцы и разделись догола, положив автоматы поверх одежды. Но одного раздетого солдата оставили охранять снаряжение.
Раздумывать было некогда. Оперативная группа захвата была наготове. Оперуполномоченный Каратуев, переодетый под санитара, спокойно зашел в раздевалку и нанес охраннику сильный удар по затылку. Тот даже не пикнул.
В этот момент одна группа оперработников изъяла вооружение, а другая связывала голеньких диверсантов в парилке. Самое главное, что все было сделано без жертв.
В ранцах диверсантов мы обнаружили около 100 килограммов взрывчатки и взрывные устройства. На допросах они рассказали, что их задачей был подрыв эшелонов с боеприпасами и горючим на железнодорожной станции перед началом наступления.
Возглавлял диверсионную группу офицер Абвера по фамилии Вайс, выходец из поволжских немцев, в совершенстве владевший русским языком. Остальные были русскими, из числа бывших полицаев и карателей, окончившие специальные курсы по обучению диверсионному делу.
Вайс дал признательные показания о других диверсионных группах, которые готовились к выброске в прифронтовую полосу советских войск. Эта информация была использована в дальнейшей розыскной работе отделами контрразведки «Смерш» других дивизий. Из показаний арестованных также выяснилось, что офицер, приезжавший на дрезине, является восьмым участником диверсионной группы, который использовался в качестве радиста.
Получив эти данные, мы быстро организовали поиск вдоль железной дороги и на 8-м километре обнаружили на обочине ту самую дрезину. Начали прочесывать кустарник. В этот момент из-за укрытия диверсант обстрелял наших бойцов из автомата и в завязавшейся перестрелке был убит. У него мы нашли рацию и карту, на которой были нанесены объекты, где предполагалось совершить диверсии».