100 лет ВКР. Глава 21. Сталинградская битва

В середине сентября 1942 года Ставка ВГК приняла решение: активной обороной под Сталинградом измотать противника, чтобы затем перейти в решительное контрнаступление, окружить и уничтожить группировку немцев. Операция получила кодовое название «Уран».

Успех «Урана» во многом зависел от того, удастся ли сохранить в тайне от врага его подготовку. Решающая роль в этом отводилась военным контрразведчикам. Задействованы были все возможные каналы доведения дезинформации — радиоигры, закордонные разведчики, перевербованная вражеская агентура. Противнику передавалась тщательно подготовленная «информация» такого рода: «У советских войск под Сталинградом ощущается недостаток боеприпасов», «В заволжском лесу все тихо, резервов не видно», «Русские укрепляют свою оборону по Волге».

В результате начальник штаба сухопутных войск Германии генерал Гальдер сделал в октябре 1942 года заключение: «В настоящее время русские вряд ли в состоянии вести крупное наступление с широкими целями».

В сводке от 12 ноября о положении под Сталинградом руководство абвера констатировало: «Для развертывания широких операций противник, по-видимому, не имеет достаточного количества сил». Глава абвера адмирал Канарис, поверив дезинформации, решил прекратить в конце сентября 1942 года массовую заброску агентуры на сталинградское направление.

Особыми отделами предпринимались самые решительные действия по своевременному пресечению утечки к противнику любой информации о подготовке операции. Военные советы фронтов незамедлительно информировались обо всех нарушениях в использовании средств связи.

Особыми отделами НКВД Сталинградского и Юго-Восточного фронтов с 15 июля по 15 ноября 1942 года были обезврежены 218 вражеских агентов, в том числе два агента-боевика, готовившие террористический акт против командующего 62-й армией генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова, пресечена деятельность более 160 фашистских агентов-пропагандистов.

Уже после Сталинградской битвы в подготовленном германскими спецслужбами обзоре «Организация советской контрразведки» указывалось: «Главным противником немецкой разведывательной и диверсионной служб являются органы “СМЕРШ”… Агентура советских органов контрразведки проникла в лагеря, где проводятся вербовки, в вербовочные пункты и школы…»

Из сообщения начальника Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Н. Н. Селивановского в НКВД СССР об итогах работы отдела за август 1942 года:

«Всего по фронту арестовано и разоблачено немецких шпионов — 110 чел.

Нашими контрразведывательными мероприятиями в августе были: посылка агентуры с задачей внедрения в разведорганы противника, оставление агентуры при отходе наших частей на новые рубежи.

Всего в августе в тыл противника было направлено 30 агентов, из них 22 — с контрразведывательными заданиями и 8 — с другими заданиями.

В числе переброшенных 27 агентов были завербованы вновь и 3 — из числа возвратившихся из тыла противника.

Кроме того, при отходе наших частей на новые рубежи было оставлено в тылу противника 46 резидентов, агентов и связников, перед которыми была поставлена задача внедрения в аппарат и разведку противника и сбора контрразведывательных данных.

Зафронтовые агенты и оперативные группы органов безопасности сумели установить расположение стратегических резервов противника в районах Касторное, Миллерово, Морозовская, Новочеркасск, а также нанести ощутимые удары по железным и шоссейным дорогам фашистов на глубину 250–400 километров от линии фронта. За период с 15 сентября по 15 октября 1942 года ими было совершено в тылу противника более 20 диверсий на железных дорогах и 11 налетов на узлы связи и склады материальных средств.

Возвратились из тыла противника 3 агента, которые доставили ряд ценных сведений о немецкой и венгерской войсковых разведках…»

Начальник Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Николай Николаевич Селивановский:

«Я могу сказать совершенно однозначно: чекисты внесли очень большой вклад в дело разгрома немецких войск под Сталинградом.

Во-первых, необходимо воздать должное их роли в чисто военном отношении. Я всегда стремился поставить дело так, чтобы мои подчиненные не отсиживались по штабам да по тылам, а всегда, в самой боевой обстановке находились среди воинов тех подразделений и частей, которые они курировали. Только в бою можно по-настоящему узнать человека, и люди начнут уважать тебя лишь тогда, когда они убедятся, что сам ты не трус.

Мы всеми силами старались хоть как-то воодушевить людей. Помните, был в Сталинграде дом, защитники которого под руководством сержанта Я. Ф. Павлова выстояли в самое суровое время, отбили все вражеские атаки? Честь и слава этим воинам! Не все, однако, помнят, что был еще дом, тоже выстоявший во время самых ожесточенных уличных боев. Это было здание бывшей водолечебницы. В ее подвале размещался Особый отдел НКВД Сталинградского фронта. Штаб фронта был перебазирован на левый берег Волги. Мы могли бы тоже разместиться в другом, более защищенном месте и быть в безопасности. Но мы остались в городе, вместе с его защитниками жили и работали там под обстрелами и бомбежками в условиях постоянного боя. Я уверен, что это оказывало на участников Сталинградского сражения воодушевляющее воздействие, ведь люди рассматривали это так: если Особый отдел, который знает обстановку лучше, чем другие, не уходит из города, значит, обстановка эта не так уж и плоха. Мы-то, конечно, знали, что положение временами складывалось совершенно критическое, но решили так: пусть погибнем вместе со всеми, но будем стоять до конца.

Несмотря на тяжелейшие условия, мы проводили большую контрразведывательную и разведывательную работу. Положение на театрах боевых действий и в тылу войск мы знали неплохо. Должен сказать, что ни одно серьезное решение штабов армий и фронта не принималось без детальных консультаций с военными контрразведчиками.

Вели мы и большую работу по внедрению своей агентуры в спецорганы противника. Со второй половины 1942 года стали активно практиковать перевербовку выявленных агентов абвера и засылку их в Полтавскую и Варшавскую абверовские разведшколы. Под различными легендами направляли туда и своих, полностью подготовленных нами разведчиков. Полученные разведданные сразу же направляли в центр. В конечном итоге проводимые нами оперативные мероприятия и предпринимаемые меры не позволили гитлеровской разведке получить своевременные данные о концентрации советским командованием крупной военной группировки под Сталинградом и подготовке ее к наступлению.

Нередко приходилось вмешиваться в кадровые вопросы. Делали это мы не по своей, как говорится, воле, а так требовала боевая обстановка. При назначении кого-либо на руководящую должность командование фронта обычно согласовывало кандидатуру с нами, особистами, — мы ведь действительно знали людей хорошо».

Н. Н. Селивановский

В июле 1942 года вместо С. К. Тимошенко на должность командующего Сталинградским фронтом по его рекомендации был назначен В. Н. Гордов.

Начальник Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Н. Н. Селивановский это назначение воспринял как серьезную кадровую ошибку, потому что знал В. Н. Гордова как военачальника, не пользующегося достаточным авторитетом в военной среде и в профессиональном отношении не очень искушенного.

Вспоминает Михаил Белоусов, начальник отделения Особого отдела НКВД Сталинградского фронта: «Весть об этом назначении встретили на фронте с крайним неодобрением. На нашем в прошлом Юго-Западном фронте Гордов находился уже более года. Всю зиму 1941–1942 года он, возглавляя 21-ю армию, пытался взять Белгород, но успеха так и не добился.

На фронте это назначение расценили так: или Ставке неизвестны отрицательные качества Гордова, или же в верхах не рассчитывают удержать Сталинград и потому не проявляют должной требовательности при подборе кандидатуры на столь высокий пост.

Начальник Особого отдела НКВД Сталинградского фронта Н. Н. Селивановский прямо поставил данный вопрос перед членом Военного совета фронта Н. С. Хрущевым.

Тот, однако, сославшись на то, что и для него это назначение неожиданность, никаких действий предпринимать не стал. Еще раз, видимо, проанализировав причины наших бесконечных неудач, Н. Н. Селивановский дал мне указание подготовить шифровку в адрес Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина (копия — наркому внутренних дел Л. П. Берии). Там излагалась обстановка на фронте, давалась отрицательная характеристика Гордову как военачальнику и человеку, сообщалось о негативной реакции в войсках на его назначение и в конце приводились соображения, что в этом вопросе допущена серьезная ошибка, которую надо как можно быстрее исправить. Вечером 25 июля шифртелеграмма с пометкой “Весьма срочно, только лично” была направлена И. В. Сталину.

На следующий день из Москвы пришла телеграмма-молния, предписывавшая Н. Н. Селивановскому явиться к Л. П. Берии. Мы вылетели вместе. Ничего хорошего от встречи с наркомом Селивановский не ожидал.

От своего знакомого, служившего в Генеральном штабе, я узнал, что телеграмма И. В. Сталину была доложена и у него по этому поводу был напряженный разговор с Л. П. Берией.

Лаврентий Павлович устроил разнос автору телеграммы, заявляя, что он “сует нос” не в свое дело, что назначение командующих фронтами — прерогатива Верховного командования.

Узнав об этом, Николай Николаевич заметил: “Я не раскаиваюсь, что мы дали телеграмму. Неважно, что станет с нами. Главное — спасти Сталинград, спасти страну. Дальше отступать нельзя, а для этого надо повести беспощадную борьбу с беспорядками, особенно в управлении войсками. Во главе войск, во главе обороны города были поставлены умелые организаторы, способные военачальники”.

Затем по указанию И. В. Сталина на фронт приехал начальник Управления Особых отделов НКВД СССР В. С. Абакумов для проверки, насколько был объективен в своих выводах начальник Особого отдела. Проверку он устроил очень тщательную: провел множество бесед с командирами и политработниками воинских частей и соединений, руководителями и сотрудниками особых отделов. Всюду выяснял, действительно ли в войсках к Гордову неприязненное отношение.

После того как стало ясно, что Н. Н. Селивановский прав, Ставка приняла решение сначала о фактическом отстранении Гордова от командования, затем о создании на этом же направлении Юго-Западного фронта с командующим А. И. Еременко, а позднее об упразднении данного фронта и назначении А. И. Еременко командующим Сталинградским фронтом».

Николай Николаевич Селивановский — человек удивительной, яркой и в то же время драматичной судьбы. В нем сочетались железная воля и спокойствие, уравновешенность и настойчивость, твердый характер и доброжелательность к окружающим, проницательность и оптимизм.

Родился Николай Николаевич 10 апреля 1901 года в местечке Хойники Речицкого уезда Минской губернии. В Красной Армии служил в 1920–1922 годах. Затем по 1929 год работал в Особом отделе ОГПУ при СНК СССР Среднеазиатского военного округа. Учился в Высшей школе ОГПУ при СНК СССР, в 1934 году был назначен в Главное управление государственной безопасности НКВД СССР.

С мая 1937 года выполнял ряд секретных заданий в Париже и Праге. Накануне Великой Отечественной войны был назначен начальником 5 отдела (разведка) 3 управления Народного комиссариата обороны СССР.

В октябре 1941 года стал начальником Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта вместо погибшего А. Н. Михеева. Его работу высоко ценили командующий фронтом маршал С. К. Тимошенко и начальник штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.

С июля 1942 года Николай Николаевич возглавлял Особый отдел НКВД Сталинградского и Донского фронтов, с февраля 1943 года — начальник Особого отдела НКВД Южного фронта.

С мая 1943 по май 1946 года занимал должность заместителя начальника ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР.

С мая 1946 по август 1951 года — заместитель министра госбезопасности СССР — начальник 3 Главного управления.

В августе 1953 года был уволен в запас.

Награжден двумя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденами Суворова, Кутузова, «Знак Почета», знаком «Заслуженный работник НКВД».

После увольнения вел большую патриотическую работу в чекистских коллективах, часто встречался с молодежью.

Умер в 1997 году в возрасте 96 лет. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.