Лейтенант госбезопасности в отставке Анна Ильинична Рудакова, сотрудник контрразведки «СМЕРШ», участница боев на Халхин-Голе и на фронтах Великой Отечественной войны.
.png)
26 января 2017 года Анне Ильиничне Рудаковой исполнилось 100 лет. Трудовой стаж — около 70 лет, из них 37 отдано службе в органах госбезопасности.
Родилась в деревне Кирицы Рязанской губернии.
После окончания семи классов поступила в фабрично-заводское училище при фабрике Гознака. Учебу сочетала с работой. Среди учителей был легендарный Цезарь Львович Куников. В годы войны он командовал 305-м отдельным батальоном морской пехоты, который первым захватил плацдарм на Малой земле.
В 1938 году была направлена на Лубянку. Вскоре познакомилась с будущим мужем Леонидом — начальником секретариата одного из особых отделов НКВД. В 1939 году вместе с супругом была откомандирована в район боевых действий — Халхин-Гол. Была назначена на должность машинистки-делопроизводителя особого отдела НКВД 11-й танковой бригады с присвоением воинского звания «младший лейтенант».
.png)
В 1940 году родилась дочь Ирина. Весной того же года в Монголии вспыхнула эпидемия чумы, поэтому Анна Ильинична с дочкой переехала в Москву. Прибыла в столицу 21 июня 1941 года, за день до начала войны. Вскоре родился сын Вадим. Когда ему исполнилось восемь месяцев, попросила родственницу присмотреть за малышом, а сама вышла на службу, на должность секретаря-машинистки отдела контрразведки «СМЕРШ» Артиллерийской академии.
С учетом того, что Академия была одним из головных научных центров в оружейно-пушечной области, приходилось готовить серьезные документы по этим вопросам напрямую на имя И. В. Сталина. Были и командировки на фронт с целью стенографирования отчетов агентуры, возвратившейся из-за линии фронта, показаний при допросах важных немецких военнопленных.
После окончания военной службы до 59 лет работала служащей в органах военной контрразведки. После увольнения из органов в течение десяти лет трудилась техником в тресте «Спецэлектромонтаж» на Байконуре. Вернувшись из Казахстана, до 2000 года работала в Москве в головном управлении треста.
Умерла в августе 2017 года. Похоронена в Москве на Ваганьковском кладбище.
.png)
Вспоминает ветеран контрразведки «СМЕРШ» и 6 отдела 3 Главного управления КГБ СССР старший лейтенант в отставке, ветеран Великой Отечественной войны Анна Николаевна Сафронова:
«Весну 1941 года я встретила секретарем-шифровальщиком Особого отдела НКВД Таллинского военного гарнизона.
8 августа 1941 года мы получили приказ об эвакуации. Упаковали в металлические ящики секретные документы и шифркоды, после чего все сотрудники Особого отдела НКВД флота погрузились в порту на плавмастерскую “Серп и Молот”. Отходили под непрерывными бомбежками. В наш “Серп и Молот” тоже попало несколько бомб, я оказалась в воде и в числе других была подобрана катером, который высадил нас на остров Гогланд. Из нашего отдела спаслись всего несколько человек, в том числе начальник — Лазарь Моисеевич Иоффик, который принял на себя общее командование военнослужащими. На острове, под бомбежками, мы прожили несколько дней, после чего тральщиком были эвакуированы в Кронштадт, а оттуда доставлены в Ленинград.
Там я продолжила свою службу секретаря-шифровальщика и там же впервые услышала о капитане Германе Сафронове, который в первые дни войны был отправлен в Таллин для организации агентурного подполья. Все сокрушались, что их товарищ, который до настоящего времени не вернулся с задания, по-видимому, погиб.
В один из тех дней, когда я работала в приемной начальника Управления, в нем появился веселый бородатый мужчина с автоматом, в измазанных грязью армейской плащ-палатке и сапогах. Затем подошел к столу, хитро на меня посмотрел и заявил: “Авось, женой будешь”. “А кто вы такой?” — поинтересовалась я у незнакомца. Через несколько секунд в приемную набежали оперативники, появился начальник, и все стали радостно обнимать своего “воскресшего” товарища. Это и был Герман Сафронов.
Так началась наша дружба с моим будущим мужем. Через некоторое время Герман Иванович был назначен начальником Особого отдела НКВД стрелковой дивизии и убыл на Ленинградский фронт. Меня же перевели в отдел контрразведки “СМЕРШ” в мотострелковую дивизию под Шлиссельбург, и на некоторое время наши фронтовые дороги разошлись. На этот момент я уже была лейтенантом, в совершенстве освоила специальность шифровальщика и помимо ее выполняла задания по доставке в сопровождении охраны спецдонесений в другие подразделения контрразведки Волховского фронта.
Далее пришлось служить в отделе контрразведки “СМЕРШ” Ладожской военной флотилии и под бомбежками многократно ездить по Дороге жизни. Одна такая поездка едва не закончилась для меня трагически — служебная “эмка” с шифрдокументами провалилась в полынью, и мы едва не утонули в ледяной купели.
В 1945 году меня перевели в ОКР “СМЕРШ” Черноморского флота, где мне довелось встретиться с президентом США Франклином Рузвельтом и премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем, которые приезжали на Ялтинскую конференцию. Причем при довольно необычных обстоятельствах. Дело в том, что контрразведка флота обеспечивала безопасность проведения встречи глав “Большой тройки” непосредственно в Ялте и наши оперативники пригласили меня посетить Ливадийский дворец, где они работали.
Наш начальник генерал Н. Д. Ермолаев пил в это время кофе в гостевом зале вместе с Рузвельтом и Черчиллем. Кто-то из них поинтересовался через переводчика, кто из шифровальщиков обеспечивал бесперебойную обработку информации конференции. Н. Д. Ермолаев вызвал меня и представил высоким гостям. Те очень удивились, увидев совсем молоденькую девушку, поцеловали мне руку и пригласили к столу выпить с ними чашечку кофе.
В один из дней апреля 1945 года среди поступивших документов я увидела спецсообщение начальника отдела контрразведки “СМЕРШ” одной из армий за подписью майора Сафронова. Это был мой Герман. С ответом на сообщение адресату ушла и маленькая записка.
В 1946 году мы встретились с Германом Ивановичем в Одессе, поженились и продолжили службу в отделе контрразведки МГБ СССР по Одесскому военному округу.
Руководимое мужем подразделение обеспечивало безопасность штаба округа, который в то время возглавил Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. С Георгием Константиновичем у Германа Ивановича сложились самые теплые, дружеские отношения, и я тоже знала его семью, хотя и не близко.
В фильме Сергея Урсулюка “Ликвидация” прототипом обаятельного и мудрого начальника контрразведки полковника Чуева, роль которого прекрасно сыграл заслуженный артист РСФСР Юрий Лахин, послужил Герман Сафронов.
Однако службу в контрразведке мужу пришлось оставить. В период войны он получил три ранения и три контузии, что серьезно сказалось на его здоровье и повлекло длительное лечение в госпитале.
После рождения двоих сыновей и демобилизации в 1948 году мы переехали в Ленинград.
Довоенный знакомый мужа А. Н. Косыгин, бывший в этот период министром легкой промышленности СССР, предложил Герману Ивановичу должность директора Ленинградского текстильного комбината. Там Герман Иванович проработал до 1952 года, перенес три инфаркта. Пришлось переезжать в Москву и обменять свое ленинградское жилье на комнату в деревянном доме. Здесь мы встретили фронтового товарища мужа — генерала П.К. Прещепу, который порекомендовал мне вернуться на работу в Комитет государственной безопасности. Я так и сделала. Вскоре продолжила службу на Лубянке в должности секретаря отдела. За это время моими начальниками были генерал-лейтенант Борис Андреевич Еронин, капитан 1-го ранга Владимир Сергеевич Скляренко, контр-адмирал Владимир Иванович Батраков и контр-адмирал Петр Харлампиевич Романенко.
В 1956 году Германа Ивановича не стало, а через некоторое время меня направили в служебную командировку в Германию, в Особый отдел КГБ при СМ СССР по Группе советских войск в Германии. Там я и вышла в отставку в 1975 году. Мой сын, полковник, тоже уже в отставке, подрастают внуки, но дает знать о себе и возраст».
Вспоминает Анна Кузьминична Зиберова, проработавшая в военной контрразведке 40 лет:
«15 ноября 1942 года я была зачислена в 10-й отдел Управления особых отделов НКВД СССР. Отдел занимался наружной разведкой, установкой, и в нем была еще группа из двух человек — обыска и ареста. Это был негласный аппарат, который работал по документам прикрытия. Летом 1943 года в Москве запеленговали рацию на Рождественке, установили дом. Мне было приказано найти, в какой квартире и кто на ней работает. Тщательно проверила весь дом, узнала, что в одной из квартир остановился офицер, приехавший на несколько дней с фронта в командировку. Поселился он у своей двоюродной сестры, которая работала на заводе и часто оставалась там на несколько дней. Соседи были в эвакуации, и приехавший практически был один в квартире. Наружка установила, что он отметился в военкомате, получает там сухой паек, свободно ходит по Москве, то есть ведет себя как обычный командированный. Кажется, все в порядке, но вот по рации передается, что в такой-то день и час агент выйдет из дома и в таком-то месте будет переходить линию фронта. Наш отдел приготовился. Я должна была прийти в подъезд к 14 часам и, когда он выйдет из квартиры, махнуть белым платочком в окошко, повыше этого этажа. Там уже заранее выставили стекло.
Пришла я в подъезд часа на два раньше. И вижу, что этот офицер уже вышел из квартиры и спускается вниз. Увидев меня, он остановился, пропустил меня и смотрит вслед. Прохожу один этаж, второй, третий и боковым зрением вижу, что он все стоит. Дошла до последнего этажа, стучу в квартиру. Старческий женский голос спрашивает: “Кто?” Я называю первое женское имя, пришедшее мне на ум. Открывается дверь, вхожу в квартиру и прошу стакан воды. Когда старушка пошла за водой, быстренько выскакиваю на лестничную площадку и, сняв туфли, спускаюсь к окну. Выдавила стекло, успела махнуть платком, но уже окровавленным — порезала руку о стекло. Увидела, что со всех сторон пошли к подъезду парами наши сотрудники (парень и девушка). Я успокоилась — не опоздала. Села на подножку лестницы и встать не могу. За мной поднялись ребята из наружки и рассказали, что у подъезда уже стояла наша автомашина и, когда вышел наш объект, к нему подошли “наши силачи”, как мы их называли, — Антропов и Булеха, группа ареста, заломили ему руки за спину и втолкнули в машину. Кто-то из прохожих остановился и сказал, что даже и днем задерживают, но его окружили наши пары со словами “Спокойно, спокойно, все в порядке”. Никто даже не успел опомниться, все было сделано молниеносно. За этой операцией наблюдали В. С. Абакумов и Л. М. Збраилов, наш непосредственный начальник. Они стояли на углу Рождественки и Кузнецкого Моста, около Архитектурного института. Машина уехала по Кузнецкому Мосту к дому № 2 на Лубянке, вслед за ней быстро пошел В. С. Абакумов, а Л. М. Збраилов остался с нами.
Офицеры наружки говорили, что В. С. Абакумов часто присутствовал при задержании особо опасных преступников, а наш объект имел при себе оружие».
Анна Кузьминична десять лет отдала службе в отделении «установки» 10 отдела Управления особых отделов НКВД СССР, а потом — ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР. Совсем молоденькой девушкой она принимала участие в очень опасных мероприятиях.
.png)
В декабре 1952 года А. К. Зиберова была направлена для дальнейшего прохождения службы в отдел контрразведки МГБ СССР по Московскому округу ПВО. После увольнения в 1955 году в запас продолжила работать служащей.
Выйдя на пенсию в 1980 году, Анна Кузьминична активно включилась в работу ветеранской организации. Более десяти лет на общественных началах исполняла обязанности секретаря Совета ветеранов Управления ФСБ России по Московскому округу ПВО (затем — Командованию специального назначения). Написала замечательную книгу воспоминаний «Записки сотрудницы Смерша».
Умерла 3 сентября 2013 года. Похоронена в Москве на Калитниковском кладбище.